1. Предуведомление.

Юрген Граф, как и большинство историков-ревизионистов, намерен доказать тезис, который можно сформулировать так: национал-социалистское руководство Германии никогда не имело и не осуществляло планов организованного истребления попавших под их власть евреев. Немцы лишь депортировали их и заключили в концентрационных (в точном смысле слова, т.е. «сосредоточительных» лагерях), где значительная часть заключенных умерла от не особенно удивительных для такого рода лагерей, да еще в пору военного кризиса, голода и эпидемий. Точное решение, что же со всей этой сосредоточенной массой делать, немцы оставили на потом; единственное, что они предопределили твердо (и что составляло суть реальной программы «Окончательного решения еврейского вопроса», само существование и осуществление которой никто, включая ревизионистов, не отрицает) - это что в Европе евреев не останется. Все сверх того - миф, созданный и поддерживаемый еврейскими структурами и политико-пропагандистскими ведомствами стран-победителей. В дальнейшем вся эта концепция будет именоваться у нас «тезисом А».

К известному удивлению читателя, доказательством «тезиса А» Граф не занимается практически вовсе. На протяжении всего текста русского издания вместо этого он занимается ниспровержением концепции, почерпнутой им из ряда произведений «официальной» историографии холокоста. Концепцию эту (далее она будет именоваться нами «тезисом В») можно сформулировать так: план «Окончательного решения» предусматривал в качестве своей определяющей цели не депортацию и концентрацию, а именно поголовное физическое истребление евреев, каковое нацисты и осущестили, насколько успели и смогли, посредством отравления евреев синильной кислотой и «циклоном В» в газовых камерах нескольких лагерей смерти на территории Польши. Всего таким образом было уничтожено несколько (5-6) миллионов евреев. Граф формулирует этот, опровергаемый им тезис несколько раз: «Среди мифов XX века, созданных мировой закулисой, миф о холокосте - о том, что 6 миллионов евреев были якобы уничтожены в газовых камерах во вторую мировую войну...»; «прежде чем мы обратимся к доказательности холокоста - под которым, повторяем, подразумевается целенаправленное массовое истребление евреев с помощью газа...» и т.д.

Цели ревизионистов Граф формулирует так:

«Оспаривают же ревизионисты следующие три положения: (1) что существовал план физического истребления евреев; (2) что существовали газовые камеры и лагеря смерти, устроенные (специально) для уничтожения людей»; (3) что в сфере господства национал-социализма было убито от 5 до 6 млн. евреев» (С.13).

Легко заметить, что положения, оспариваемые Графом, существуют и порознь, и вместе. Вместе они составляют тот самый тезис «В», о котором говорилось выше. Опровержение всех трех равносильно доказательству «тезиса А». Опровержения ревизионистов касаются исключительно положений 2-3. По совершенно необъяснимым причинам Граф решил, что такое опровержение «тезиса В» равносильно доказательству «тезиса А». Иными словами, он полагает, что сняв положения 2-3, он автоматически снимает и положение 1 (раз уж в «официальной» истории войны они выступают в комплексе).  Трудно представить себе, до какой степени он здесь ошибается! Вот, допустим, я клепаю на коленке для такого случая еще один «тезис С»: истребление планировалось и осуществлялось, но большая часть погибших была уничтожена в ходе массовых расстрелов на территории СССР, а меньшая - умерщвлена в спецкамерах  «лагерей смерти», но не циклоном/синильной кислотой, а чем-нибудь еще.

Понимая, что такие извороты сделают всю его аргументацию совершенно излишней, Граф принимает предупредительные меры. Сводятся они, однако, исключительно к воплям «Не перехаживать! Сказали в морг, значит в морг!»: «Сегодня сионистам хотелось бы вместо 6 млн. отравленных газом говорить о 3 миллионах, умерших [в лагерях] от мора и голода. Но поздно. Газовые камеры стоят не только в учебниках истории, но, как «очевидные факты», в судебных делах»; «Холокостники [авторы, поддерживающие «тезис В»] ныне охотно отказались бы от циклона-Б и заменили бы его каким-нибудь другим газом, но слишком поздно» и т.д. - такие фразы систематически повторяются в его тексте, и ничего другого против «редуцированной» концепции Холокоста выдвинуть он не смог (или не догадался). Между тем, поскольку речь идет не о базарной перепалке между двумя торговками, а о дискуссии, вовлекающей тысячи людей, специалистов и очевидцев, восклицания такого типа не стоят ломаного гроша. Чему следуют примеры, для отечественного читателя, надеюсь, достаточные <...>.

В действительности автор, даже опровергший «максималистские сказки» 1-3, имеет право сказать только одно: авторы этих сказок отныне признаются неразговороспособными и исключаются из дискуссии, что бы они потом ни говорили, путное или беспутное. Как оно там было на самом деле - вопрос сложный, но вруны, провравшись, больше не допускаются к слушаниям вообще. Это совершенно справедливое требование, но оно отводит лишь некоторых оппонентов, а не их тезисы. Таким образом, «защита Графа» в действительности защищает его только от тех носителей «редуцированной» версии, которые раньше успели отличиться в отстаивании нередуцированной. От тех граждан, которые с самого начала в газификацию 6 миллионов человек не верили, но и Холокоста при этом не отрицали (а их хватало с самого начала: «редуцированная» версия вовсе не возникла в ответ на критику ревизионистов, как, по-видимому, думает - или хочет думать - Граф) защита Графа нисколько не защищает - а следовательно, ни от чего не защищает вообще.

Итак, мы должны различать два пласта в исследовании Графа. Первый посвящен опровержению «мифа о Холокосте» в его традиционно-максималистско-газетном виде - с 6 миллионами жертв и единицами миллионов (а то и всеми 6-ю) из них, убитых в газовых камерах пяти с половиной лагерей. Опровергается он преимущественно техническими аргументами.

Вообще-то антиревизионисты эти аргументы с успехом опровергают (а кое от каких успели печатно отказаться сами ревизионисты, изучающие техническую сторону дела - о чем, кстати, их коллеги-гуманитарии широкой публике по странной забывчивости не сообщают. Доходит до смешного: в ревизионистски-антиревизионистской дискуссии имеется следующая пятиактная драма: 1) ревизионисты объявляют, опираясь на некую техническую экспертизу, что крематории Аушвица отдаленно не могли иметь той пропускной способности, которую им приписывают даже самые умеренные «традиционные» схемы; 2) сами же ревизионисты обнаруживают в архивах и публикуют рапорт из самого Аушвица, где указывается эта самая пропускная способность, технически, по их мнению, невозможная; 3) Граф объявляет рапорт фальшивкой со ссылкой на работу другого ревизиониста, Маттоньо; 4) обнаруживаем эту работу, и видим, что Маттоньо считает его вовсе не фальшивкой - он не сомневается в подлинности документа; он только решает - опираясь исключительно все на ту же исходную техническую экспертизу - что рапортовавший немец, стало быть, писал от балды, и это черновик рапорта  с липовыми числами. 5) Ну уж это извините! Конечно, в лагерях врут как лошади, но не тогда, когда это можно проверить - а рапорт-то этот специально составлялся, чтобы техники и начальники  могли оценить ситуацию, т.е. заведомо предназначался для последующего контроля! Может, экспертиза напорола? Обращаемся к экспертизе, и видим: вся экспертиза - это показание современного европейского крематорщика о том, как работают современные «гражданские» крематории в Европе! Ну, извините еще раз! Они бы еще время, отмеренное на погребение одного человекам в нынешних цивильных условиях, брали за основу при оценке скорости захоронения в братских моглилах после расстрелов! Что интересно, на эту полную провальность самой «экспертизы» ревизионистам неоднократно указывали - и никакого результата.

Во всем этом обращают на себя внимание три детали:

а) ревизионисты сами, совершенно добровольно отыскали и опубликовали опровергающий их тезис документ;

б) вопреки всякой очевидности, самым идиотским образом они отводят его смысл.

в) когда им на этот идиотизм указывают, они не говорят вовсе ничего, а только повторяют то же объяснение, «в упор не слыша».

Намечается парадокс! Если они сознательные фальсификаторы, то зачем же они находят и публикуют такие документы? Если они объективные исследователи, почему они не видят идиотизма своих последующих объяснений сами? Если они очень тупые объективные исследователи, то почему они вообще не полемизируют с теми, кто им на этот идиотизм аргументированно указывает?

Этот парадокс ниже будет еще неоднократно прослежен и в конце концов объяснен.

Однако, как увидим, разбирать весь этот технический комплекс - дело практически излишнее. Если говорить о цифрах, то я и раньше, без всех этих технических деталей, считал, что если бы немцы и вправду могли бесследно изничтожить за два с половиной года в Аушвице 4 миллиона человек, было бы просто нелепо, если бы они за неделю не дошли от нашей границы до Владивостока. Несомненно, организационно-технический гений германского народа не имеет себе равных в подлунном мире, но не до такой же степени! (Кроме того, все эти цифры - 1,5 человек млн. убито в Освенциме! Нет, 4 млн. убито в Освенциме! А всего во всех лагерях  6 млн. евреев и 5 млн. прочих граждан! - основаны, как известно, на сведениях агентства ОБС («одна баба сказала»), в его, так сказать, РСХАшной модификации - ОЭС («один Эйхман сказал»; насчет 6 миллионов евреев - это число восходит именно к его легендарному устному высказыванию, которое якобы слышало во время войны полтора эсэсовца, каковые и донесли его до победителей). А стало быть, не стоят они ровно ничего).

Дело, однако, в том, что собственный тезис ревизионистов, тезис «А», ими не доказывается вовсе.

....

2. Использование свидетельств очевидцев союзными судами и историками-ревизионистами. Проблема документальных свидетельств.

Одним из основных направлений книги Графа является дискредитация и отведение устных свидетельств отдельных очевидцев (будь то немецкая сторона, т.е. администрация и охрана лагерей, или сторона заключенных), если они не подкреплены документами. Вообще говоря, если бы мировая юриспруденция взяла на вооружение этот принцип, от нее ничего бы не осталось - все суды мира используют показания свидетелей как важнейший источник. Граф, однако, показывает, что в данном случае сами эти показания переполнены абсурдом и противоречиями и тем самым не заслуживают никакого доверия. Приведенные им примеры более чем убедительны. Тем не менее обращает на себя внимание следующая деталь, которую все - и ревизионисты, и «холокостники», - как будто проглядели.

Показания очевидцев, будь то комендант Аушвица или его заключенный, в целом распадаются на три блока: (1) сам факт преднамеренного насильственного истребления заключенных (часто с предварительной селекцией, кому пока жить, кому помирать); (2) способы истребления (цианид, циклон Б, откуда засыпали, куда девали тела, если сжигали, то позволяла ли это пропускная способность печей и т.д. и т.п.); (3) количество жертв. Суды союзников подробнейшим образом расспрашивали подсудимых и свидетелей о блоках данных 2 и 3, те выдавали соответствующие сведения бесперебойно, как нефтяная скважина. Именно эти сведения, сведения по блокам 2-3, и взрывает Граф: на поверку они оказываются переполнены самыми фантастическими измышлениями. Граф, соответственно, делает вывод: заключенные врали потому, что хотели как можно сильнее напакостить своим угнетателям, а сами угнетатели - ради установления лучших отношений со следствием и судом (а также, возможно, из прямо противоположных побуждений - из бравады и ненависти к судьям и своим жертвам). Зададимся однако, вопросом: а могли ли они не врать даже при наличии самой доброй воли? Что, собственно, они могли знать по блокам 2 и 3?

Комендант Аушвица рассказывает во всех подробностях, как именно и каким веществом травили заключенных. Откуда он это знает? Он что, химик, синтезировавший или анализировавший это вещество? Он что, сам его куда-то там засыпал сверху в несуществующие или существующие отверстия? Когда травили (если травили), он в кабинете сидел! В крайнем случае, наблюдал это все со стороны - раза два в жизни. Ну и что? Вот у вас на глазах ремонтники производят какие-то работы с трубами, а вы, допустим, управдом. Много вы сможете рассказать о технологии этого процесса и применяемых при этом веществах? Или вы командир батальона, а в нем есть медсанбат; много вы сможете рассказать о химии тех лекарств, которые применяют там врачи, и о том, как они в точности действуют на человеческий организм? Вы вызываете санитарную службу, и она травит у вас в доме тараканов. Много вы потом приведете технических подробностей о ее действиях и ядах? Что вы помните о порядке действий и аппаратуре дантиста, когда он лечит вам зубы, совершая все свои действия у вас на глазах (коими вы, к тому же, внимательнейшим образом за ним следите)? А ни хрена. «Такая штучка с пимпочкой на гибком шланге, жужжит, сволочь, а он ей зубы сверлит» - и это все. Много ли вы можете рассказать об устройстве и химическом составе переключателя, которым пользуетесь по сорок раз в день?

Теперь что касается показаний заключенных... На моих глазах в Советской армии молодых солдат в виде примерного наказания подвешивали в сушилке «на дыбу» (руками, вывернутыми за спину, цепляли за элементы сушилок). Факт этот врезался мне в память более чем ярко. Сушилки же эти я видел бессчетное количество раз и ежедневно пользовался ими по назначению, для просушивания. А вот спроси меня: шо оно такое, тая сушилка? и за какие такие ейные элементы цепляли руки несчастным духам? И фиг я чего скажу. Какая-то металлическая хрень длинная (вроде), из нее торчат, вроде, какие-то крюки... а цепляли не то за эти крюки, не то за основу... нет, не помню!

Представляю себе, что бы с моими показаниями сделал на каком-нибудь процессе Граф, уполномоченный на то гг. офицерами Советской Армии, в упор не желавшими видеть вышеописанных безобразий. А между тем сам факт - истинная правда, и засвидетельствовать его могут тысячи, и все эти тысячи сушилку опишут очень ненамного точнее меня.

Кроме того, а заключенные-то откуда могли знать подробности процесса? Кто был в ликвидационной камере, те уж ничего никому не рассказывали. А кто не был, откуда ж он мог знать, из каких там отверстий что сыпалось и как это там потом действовало? Да если даже представить себе, что свидетельствует покойник, чудесно воскрешенный в этой самой камере - он что, отслеживал из спрессованной толпы процесс, или ему накануне объясняли механизм в популярной лекции с диапозитивами?

Короче говоря: те, кого суды допрашивали о технических подробностях процесса, ничего о них знать не могли. Хёсс, к примеру, в лучшем случае мог бы точно знать разве что кодовое название, под которым к нему в Аушвиц приходили нужные вещества. Названием этим мог быть и «циклон Б», а хотя бы и «дезодорант резеда» (тогда еще, правда, не изобретенный). Обо всем остальном он знал не больше, чем его судьи.

Интересно, а что начальники сталинских лагерей могли бы рассказать о химическом составе пуль, которыми у них расстреливали заключенных? Охранники и сами солдаты расстрельного взвода едва ли могли прибавить здесь что-то дельное. И уж тем более ничего не знают об этом те, кто убирал и хоронил тела расстрелянных.

С числом жертв дело обстоит не лучше. Заключенные и охрана, ясное дело, вообще ничего знать о нем не могли. С равным успехом можно было бы спрашивать у рядового солдата батальона, какие потери понес его батальон за два года военных действий.

Начальство лагерей, как ни странно, тоже мало что могло бы сказать по этому поводу. Как вы полагаете, можно ли из начальника московского бюро по отлову и уничтожению бродячих собак (все товар штучный, как и люди) вытянуть по памяти достоверную статистику уничтожения этих самых собак за год или два чохом? Да нет, естественно! Идет текучка, сегодня столько-то, завтра столько-то, общие цифры появляются только в сводных отчетах, которые любой начальник подмахивает не читая и забывает через неделю (а писаря рисуют эти цифры с потолка). В свое время я читал сводки НКВД по объему работ, произведенных на Беломорканале. Мало того, что они противоречили друг другу, их сумма многократно перекрывала видимый невооруженным глазом любого проверяющего реальный объем. И что? А ничего... Любой человек, когда бы то ни было составлявший в армии отчеты с цифрами, которых никто никогда не будет проверять (а Хёсс, естественно, не стал бы бегать по крематориям с секундомером, а Гиммлер, естественно, не насылал ревизоров - счетчиков трупов на Хёсса), меня прекрасно поймет. И навскидку совсем уж элементарный вопрос: сколько денег, дорогой читатель, Вы потратили за последние два года? Ага... а ведь тут уж точно каждая отдельная трата не прошла незамеченной...

Пойнт второй: с чего кто-то взял, что немцы вообще вели спецучет такого рода? Все почему-то убеждены в том, что в Германии с ее орднунгом считали все на свете. Куда там! Учет ведут тем и тому, чьей ценностью дорожат - танкам, пулям, заключенным как рабочей силе, западным военнопленным, за которых отвечать при заключении компромиссного мира. Если кого-то решили с ходу или вскорости изничтожать, на кой черт его учитывать? Вот характерный факт: до поздней осени 1941 года вообще никто никого не обязывал давать сведения о количестве взятых в России военнопленных - ни армейских штабистов, ни тыловых чиновников, ни даже администрацию лагерей этих самых военнопленных. Пленных брали миллионами, и никому не интересно было, сколько взяли! Сведения об общем числе советских военнопленных стали фиксироваться только с февраля 1942, когда было решено использовать их в промышленности (Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. М., 2001. С.459). Причина ясна: как известно, в 1941 году немцы не собирались советских пленных ни сохранять, ни использовать. Предполагалось, что пленные в основном должны помереть в лагерях от голода. Что, в общем, и реализовалось. А вот с тех пор, как пленных решено было использовать, их стали кое-как учитывать. Второй пример того же рода: нет и никогда не было внятной статистики всевозможных хильфов, набранных немцами на территории России и составлявших вспомогательные части/ военизированные формирования/ вспомогательный персонал при вермахте и т.д. Было их многое множество, и их-то как раз кормили - и все равно никто специально не считал. Теперь одни военные историки пишут, что только у Клейста в 1942 в группе армий А их было 800 тысяч, другие - что на всю Россию за все время около миллиона, третьи - и того-то не было, - а все по немецким источникам.

Мораль: совершенно непонятно, с чего вообще все взяли, что немцы должны были вести какую-то статистику холокоста. «Книги мертвых», то есть книги учета смертности, дошли очень неполно, но нет вообще никакой причины считать, что они должны были охватывать все категории заключенных, а не только «взятых на постоянный баланс», так сказать, зачисленных в штат. Официальная концепция как раз и считает, что основную массу программно предназначенных на убой никто и не думал регистрировать. Естественно, отсутствие документов никак не доказывает наличия смертников; но, как видим, оно его и не опровергает.

Кстати, по мнению самого Графа и других ревизионистов, через Аушвиц шел транзит многих тысяч евреев на территорию Белоруссии, и их там, соответственно, не регистрировали (с.47); Граф не замечает, что эта конструкция полностью аннулирует его же собственную критику тезиса «холокостников» о том, что в лагерях смерти людей уничтожали и без регистрации. Если незачем вести регистрацию тех, кто следует через Аушвиц транзитом в некие (вообще-то говоря, вполне мифические, но в данном случае это не важно) лагеря в Белоруссии, то тем более незачем регистрировать тех, кто движется через тот же Аушвиц транзитом прямиком на тот свет. А если такой статистики не вели, трудновато было бы ее потом помнить...

Итак, если общая - качественная! - картина Холокоста рисуется официальной историей верно, то свидетели и подсудимые все равно могли бы по ее поводу сказать только одно - и очень немногое. Просто заключенные: «Нас периодически селектировали, отсеянных вроде бы изничтожали - больше их никто не видел. Слухи были именно такие, что убивали, это знали все». Заключенные, убиравшие трупы (поскольку их самих потом гнобили, осталось их не очень много): «В какой-то момент нас запускали в помещение, где лежало много трупов только что убитых там людей. Мы их выносили. Как их в точности убили - хрен его знает, мы надевали противогазы, так что газом, очевидно». Охрана и начальство: «Да, уничтожили порядком... Сколько - не упомнишь. Как именно - мы что, химики?» Непосредственные исполнители акций (таковых тоже нашлось немного, поскольку особо желающих признаваться в этом не было): «Да засыпали что-то такое сверху (возможны варианты), там внизу потом все пухли и дохли... Как да почему - не знаем, опять же, не химики мы, однако. Куда тела потом девали - не знаем, это делали другие люди».

М-да... Суды союзников все это удовлетворить, конечно, не могло. Они требовали подробностей. И все заинтересованные стороны эти подробности им дали - то есть выдумали, поскольку знать их они попросту не могли.

Итак, был ли Холокост «типа Аушвиц» или его не было (то есть верен ли сам факт массового насильственного уничтожения заключенных в газовых камерах «лагерей смерти»), те показания свидетелей, с которыми работает Граф, в любом случае не могут быть ничем иным, как фантазиями на тему. Но таким образом вывод Графа о том, что показания по блокам 2 и 3 были враньем (или содержали неопредеденно большую долю вранья), ничего не значит при решении вопроса о том, были ли враньем показания по блоку 1. Разумеется, если выясняется, что свидетель врет по двум пунктам из трех, то его показания серьезно дискредитируются и по третьему пункту. Но если дальше выясняется, что это именно те самые два пункта, о которых он, в отличие от третьего, и вовсе ничего знать не мог, то к самому свидетелю, конечно, отношение от этого не меняется, а вот его показания по этому третьему пункту отбрасываться с ходу не должны - точно так же, как вранье советских историков по поводу исхода битвы при Прохоровке не отменяет истинности ими же приведенных данных об исходе всей Курской битвы.

3. Свидетельства на Востоке. Странным образом, Граф полностью сосредоточился на «холокосте» в польских «лагерях смерти», и совершенно проходит мимо огромного блока свидетельств (в том числе документальных) всех мастей касательно массового истребления евреев Польши и России (а также цыган, поляков и восточных славян) без всяких концлагерей. Комиссия по расследованию «немецко-фашистских злодеяний» с ее тысячами свидетельств и многочисленными эксгумациями, захваченные нашими отчетами комендатур и других немецких служб, показания свидетелей, данные и во время, и после войны, воспоминания очевидцев, вовсе не привлекавшихся ни к каким судам, документы и воспоминания немецкой стороны, не прошедшие наших рук (множество немецких военачальников объявляло, что они сами или их коллеги-генералы протестовали против массовых акций СС и СД на своей территории, в том числе противоеврейских - они что, с дуба упали придумывать эти акции и свои протесты, тем более, что и протесты их бывают подтверждены документально!), проведенные с 1943 г. суды «на местах боевой славы» над средними и рядовыми исполнителями зондеракций, опиравшиеся опять-таки на показания свидетелей и эксгумации, все те же самые источники по Польше, все те же самые источники по территории Независимого Хорватского Государства - все это рисует одну и ту же картину, причем никаких сказочных подробностей, характерных для рассказов о газовых камерах, нет. Все очень просто, ясно и непротиворечиво: гетто - пуля - ров (первая фаза могла в ряде случаев для простоты и опускаться). Эта картина была выработана не «в ответ на критику ревизионистами мифа о газовых камерах», она существовала с самого начала, с 1939/1942-43 гг. Она поддерживается сведениями о таких же расправах над цыганами и аналогичных расправах над поляками и восточными славянами (тонкая разница заключалась в том, что евреев и цыган старались вывести целиком, а поляков и славян - групповыми выборками) - здесь тоже нет никаких фантасмагорий, все очень простецки и точно. Аналогичная картина имеется и по массовому сживанию со света советских военнопленных. И во всех этих случаях - никакой сводной регистрации во всеобщих  масштабах.

Есть среди этих свидетельств совсем уж яркие и невынужденные. Генерал-полковник авиации Удет, узнав о массовом уничтожении евреев на Востоке от сотрудника, которому он не мог не верить (его бывшего начштаба, генерал-майора Плоха), покончил с собой. Ясное дело, он пустил себе пулю в лоб из желания потрафить пропаганде сионистов и только ждал подходящего случая. По показанию Олендорфа, Манштейн предписал приданной ему айнзатцгруппе заниматься своими делами не ближе, чем за приличное расстояние от его штаба. Опять же, он, наверное, просто не хотел давать материала будущим союзным судам с их лживыми обвинениями. По всем армиям Восточного фронта отдавались приказы о том, что солдаты должны осознать необходимость «сурового искупления евреев». К чему бы это, интересно знать, их таким образом готовили? К обычной депортации евреев в гетто? Это, стало быть, немецкого солдата на чужой земле надо было специальными приказами психологически готовить к такой пустяковине, как выселение вражеских гражданских лиц из домов? А колыбельные на ночь им случайно не пели в общеимперском масштабе?

Почему Граф всего этого огромного пласта данных не замечает - понятное дело, тут никаких абсурдов в свидетельских показаниях не вскроешь, да и документов сохранилась тьма. То есть формально, вообще-то говоря, Граф описанную картину не только не игнорирует, но даже прямо признает: «Никто не ставит под сомнение факты расстрела евреев, прежде всего на Восточном фронте» (С.47). Но заметив это, тут же про весь этот сюжет забывает и больше к нему нигде не обращается (и масштабов его тоже не указывает) - и совершенно зря. (В другой своей работе он эти масштабы оспаривает, но тут - нет).

Пока же суммируем: и с востока, и с запада от самых разнообразных граждан, в том числе немецких, поступают слухи и свидетельства - прямые и косвенные, вынужденные и невынужденные, применявшиеся в судах и всплывавшие без всякой связи с ними, - о массовом целенаправленном уничтожении евреев (и цыган), не имевшем никаких иных предлогов и оснований, кроме того, что это евреи (и цыгане). При этом подмечается следующая закономерность: в тех случаях, когда технические подробности процесса знать носителям информации было неоткуда (именно так должно было бы быть в концлагерях, где эти подробности выглядели чересчур сложно для наблюдателей), носители их попросту выдумывают и передают вразнобой; там же, где технические подробности процесса просты и легко доступны наблюдению, носители информации их и передают вполне одинаково и правдоподобно. Сам же факт уничтожения одинаково констатируется всеми.

Как можно интерпретировать такое распределение данных? На выбор есть только два варианта:

I - к востоку от русской границы 1941 года немцы собирались истребить всех евреев, а к западу - вообще не собирались их истреблять. Тем не менее на западе многое множество людей лживо утверждало, что истребляли и там тоже. И все им почему-то поверили (о том, с чего бы это такое чудо могло случиться по мнению ревизионистов, смотри ниже).

II - Немцы собирались, по крайней мере с 1941, истребить евреев и на западе, и на востоке, и честно пытались это намерение осуществить. Об этом осуществлении все и сообщают. В тех случаях, когда детали осуществления могли быть поняты и пересказаны наблюдателями, их, соответственно, понимали и пересказывали, если же они были слишком сложны для передачи, наблюдатели разукрашивали или подменяли их цветами своей фантазии. Короче, что могли воспринять, передавали адекватно, что не могли - лепили как могли.

Здравый смысл, очевидно, заставляет выбрать второй вариант. Трудно представить себе мастера цеха, который в одной половине цеха неизменно появляется абсолютно трезвым, а в другой - точно так же неизменно пьяным. Еще труднее представить себе однотипные источники, которые говорят правду вплоть до Буга, а от Буга на запад начинают без причины врать как безумные.

На с.70 Граф говорит: «Предположим на миг, что немцы на самом деле хотели физически искоренить евреев. Как бы они в таком случае поступили? В качестве способа убийства в первую очередь напрашивается расстрел и измор голодом. Евреев, разумеется, ликвидировали бы на местах, там, где они проживали». Абсолютно верная мысль! Что характерно, и в Польше (вне концлагерей), и в России ровно так оно всё и было: сгоняли в гетто, где вскоре воцарялся феерический голод, а также на всех стадиях много расстреливали; гетто потом тоже выводили в расход, или эвакуировали в лагеря. Масштабы дела были таковы, что только айнзатцгруппами и только в России - по их же докладам - было прямо ликвидировано около 700 тысяч евреев (а ведь работали и полевые комендатуры, и местные полицейские силы, и всяческие команды СД, и каких там еще служб не было; айнзатгруппы - это так, скорее экскурсанты, очень, правда, активные, но быстро перемещавшиеся с места на место и не столько «зачищавшие», сколько «прочесывавшие»). По рапорту Гиммлера от конца 1942 года (очень даже документ, ревизионисты его и не используют, и не отводят) только за несколько месяцев 1942 все вместе подразделения РСХА уничтожили около 350 000 евреев на территории России. Если все это не сознательное «желание физически искоренить», то что это, спрашивается, такое? Экстремальный туризм?

4. Дым без огня? Но оставим пока в стороне свидетельства Востока. Как увидим, Россия в представлении западных авторов - что «холокостников», что ревизионистов, - это поистине заколдованное пространство, где может происходить все, что угодно, и ничего не должно учитываться. Вернемся к депортациям евреев в конлагеря на территории Польши и преданию о том, что их в этих лагерях целенаправленно и массово уничтожали. По мнению ревизионистов, это чудовищное вранье, измышленное пропагандой западных союзников и еврейских СМИ/организаций/частных лиц, юридически закрепленное послевоенными трибуналами победителей. Возникает вопрос: а зачем бы им все это измышлять и закреплять? Имеются следующие факты, совершенно неоспоримые:

1) союзники воевали не с одной Германией и далеко не в одной Германии карали потом так называемых «военных преступников». В Италии, в Венгрии, в Румынии, в Югославии, в Норвегии, даже в Финляндии после войны судили и казнили ответственных лиц режимов, союзных Германии. Но ни про кого из них, кроме немцев и хорватов, никаких рассказов о массовом уничтожении евреев никто не распространял и никого за это не судили. Откуда бы такая избирательность, если и немцы никого массовым порядком не уничтожали? Черчилль, к примеру, хотел казнить Муссолини без суда и ненавидел его ничуть не меньше, чем Гитлера. Почему же про итальянцев и Муссолини никто ничего похожего не рассказывал (даром что в Италии даже антиеврейское расовое законодательство присутствовало)?

2) для казни так называемых «военных преступников» россказни о холокосте союзникам были совершенно не нужны. В Нюрнберге судили по четырем обвинениям, каждое из которых грозило смертной казнью. Первые (и главные) два - это заговор против мира и преступление против мира, то есть подготовка и осуществление агрессивной войны. Зачем союзникам было бы надувать мыльный пузырь «Холокоста» (проткнуть который не составляло бы, если верить Графу, ни малейшего труда), если и судить, и казнить своих врагов они могли бы и без этого (и действительно спокойно судили их по первым двум блокам обвинения и в Германии, и в прочих странах)?

2а) для третьего блока обвинений (военные преступления) вполне хватало расправ на Востоке и многих других приказов. И для третьего, и для четвертого блока (преступления против человечности) - расправ типа Хатыни, Орадура и Лидице, а также самой массовой депортации евреев в концлагеря, без каких бы то ни было обвинений в газификации. Зачем еще и выдумывать ликвидационные камеры в лагерях смерти?

3) что касается еврейских организаций, то у них хватало врагов и помимо Германии. Если верить Графу, немцы ограничивались депортацией и концентрацией евреев. Но венгры сделали в 1944 г. именно это, а арабы в 1948 и 1967 и вовсе грозили полным уничтожением Израиля. Почему же злокозненные сионисты никогда не распространяли ничего похожего на рассказы о «холокосте» ни о венграх, ни об арабах? Товарищ Сталин, по мнению значительного большинства сионистов, готовил в 1952-53 гг. депортацию евреев на Дальний Восток. Почему же сионистам никогда не приходило в голову заодно прибавлять, что он задумал для евреев лагеря смерти?

4) Для чего люди вроде Олендорфа или Бах-Зелевски на судах рассказывали о своей деятельности по осуществлению холокоста именно как спланированной массовой акции? (Примечательно, что как раз о подробностях лагерной газификации и прочих технических фантазиях ни тот, ни другой не проронили ни слова. Когда Олендорфа спросили, как действовали «душегубки», он ответил, что с техническими деталями незнаком - как тому и следовало быть). Ни на какое снисхождение они не надеялись и не претендовали, Олендорф вообще отвечал исключительно сухо, четко и презрительно.

5) В Нюрнберге и т.д. язык не был чересчур подвязан ни у подсудимых, ни у защитников. Геринг втоптал в грязь Джексона, Редер и Дениц отбились от множества обвинений, вызывая свидетелями защиты американских же военных. Защита до такой степени не оставила камня на камне от советского обвинения немцев в Катынском деле, что суд не включил его в итоговое обвинительное заключение! Пытать в Нюрнберге никого не пытали, психологического давления не оказывали, конфетку за сотрудничество не обещали. Наоборот, все подсудимые прекрасно понимали, что их единственный шанс состоит в том, чтобы отвергать и опровергать предъявленные им обвинения (в чем некоторые и преуспели). Почему же в таком случае ничего похожего не произошло с «холокостными» обвинениями? Что так подействовало на генерал-губернатора Польши Франка, что тот раскаялся, в слезах и соплях принял христианство и сам просил о смертном приговоре как единственно возможном искуплении своих великих деяний? Почему Катынский навет защита снесла напрочь, а на Аушвицкий даже не покусилась? Почему сами подсудимые, как сговорясь, отрицали только свое участие в Холокосте, а не сам его факт?

6) После войны прошло 55 лет. Почему за это время германская элита не сказала тех простейших вещей, на которые указывают ревизионисты? В 1950-х так называемых военных преступников в массовом порядке освободили, около 1960 немецкие суды многих (например, Йодля) и вовсе реабилитировали, не побоявшись (как в случае с тем же Йодлем) никакой Нюрнбергской юстиции. Вот тут бы и сказать: «Эге, ребята! Грешны-то мы грешны, а такого не творили!» Нет, не сказали. И даже закона о преследовании тех, кто это говорит (надо заметить, феноменально похабного закона) не отменили. К чему бы это? Союзников боятся, все 50-то лет? Или и у них сионисты правят, из числа тех двух с половиной евреев, что остались в Германии? (Когда ревизионисты доходят - если доходят - до этого вопроса, они начинают нести нечто совершенно фантастическое - насчет того, что нынешняя Германия есть порождение режима союзной оккупации, или про гипноз всесильной свободной/[про]еврейской прессы. Общества ветеранов Ваффен СС никто не боится, а сказки дядюшки Римуса назвать своими именами боятся?) Или немцы так равнодушны к своей национально-исторической чести, что готовы скорее признать себя, хотя бы и в прошлом, массовыми программными детоубийцами и платить Израилю совершенно излишний (теперь, кстати, в любом случае излишний) вергельд, чем обидеть мировую еврейскую прессу? Или просто они очень хорошо знают, что основной факт и в самом деле имел место, и что на таком фоне с пеной у рта спорить о подробностях - одно только лишнее позорище?

Мораль, по-моему, ясна: факт холокоста (не специально многомиллионной газификации в лагерях смерти, а сознательного и «программного» массового уничтожения евреев различными способами) и в самом деле был общеизвестен немецкой элите, так же, как и союзной, и именно поэтому на технических подробностях никто не задерживался. Выдумывать же всю эту историю на коленке никто бы и не стал, и не смог.

5. А депортировать-то зачем? Подойдем к вопросу с другой стороны. Как замечает Граф, «никто (из ревизионистов) не спорит с тем, что значительное число евреев во время гоподства национал-социалистов было депортировано в концентрационные лагеря и что немалое их число умерло там от эпидемий и истощения». «Значительное число» Графа, если посчитать по странам - это, на круг, никак не менее 1-1,5 млн. чел. Ладысь. А зачем же немцы все это делали? Согласно ревизионистам - (1) для того, чтобы после победы всей этой собранной массой распорядиться и отправить ее из Европы куда-нибудь подальше, допустим, на Мадагаскар; (2) для того, чтобы нейтрализовать враждебное еврейское население; (3) чтобы использовать евреев как рабочую силу.

И ни одно из этих объяснений никуда не годится. Например, в 1944 депортировали в лагеря в Польше венгерских евреев. Гнали их на север пешком, всех, кого смогли выявить, включая стариков, женщин и детей. Факт этот никем никогда не оспаривался, поскольку мероприятие совершалось открыто, было наблюдаемо массой народа, отмечено в дневнике Геббельса и т.д. Что с этими евреями стало в польских лагерях - вопрос особый; традиционная история (и Геринг в Нюрнберге: «Вот как, а я-то думал, мы там [в Венгрии] всех на тот свет отправили» - если только это не издевка над судом, что, зная манеру Геринга, нисколько не исключено) - полагали, что большинство там и погибло, ревизионисты это оспаривают. Но это-то сейчас неинтересно. А интересно следующее: надо ли понимать дело так, что в 1944 Гиммлер с Гитлером: (1) все еще планировали куда-то там выселять евреев из Европы после того, как выиграют свою войну; (2) страшно опасались возможной враждебности безоружных гражданских лиц, в самой Венгрии более чем ограниченных в своих возможностях, в том числе больных, стариков, женщин и детей; (3) жутко дорожили рабочей силой тех же больных, стариков, женщин и детей, а для вящего ее сбережения перегоняли их на север пешком? Ревизионисты должны выбирать один из этих трех ответов или их комбинации. Осмелюсь заметить, что этот ревизионистский взгляд на дело оказывается куда более жестоким по отношению к Гитлеру и Гиммлеру, нежели «официальный». Официальная историография по крайней мере не делает обоих полными даунами, в 1944 году все еще планирующими победу в мировом масштабе, до колик боящимися детей и баб и повышающими работоспособность последних пешими маршами. Официальная историография полагает, что они хотя бы под завязку торопились выполнять свою всемирно-историческую миссию (как и положено искренним адептам любой сверхценной идеи), то есть уничтожить побольше подвластных им евреев, и концентрировали их именно для этой цели (а Гиммлер - еще и для того, чтобы на всякий случай иметь побольше заложников для переговоров с западными союзниками).

6. А куда ж воны тогда уси жиды от нас подэвалыся? Это высказывание моего коллеги по оружию, сержанта родом с Западноцентральной Украины, в 1986 (еще когда!) году принимавшего участие в дискуссии по обсуждаемой теме, развернувшейся в нашем взводе. Тогдашний ревизионист (сержант Балуев из Москвы) не нашел, что на это ответить, и в одном отдельно взятом взводе версия «холокостников» победила. Со своей стороны могу добавить, что на этот вопрос ревизионисты вообще осмысленно ответить не в состоянии. Метод ответа может быть единственным: посчитать, сколько евреев было в германской сфере власти к концу 1941 года, посчитать, сколько их там осталось к концу 40-х (на середину 40-х просто статистики нет), вычесть послевоенную эмиграцию в разные страны, получить разность, вычесть из нее естественную смертность, дать поправку на рождаемость и считать итоговое число жертвами войны и национал-социалистского режима. Подавляющая часть этого числа - люди, погибшие при скоротечных расправах на востоке, в гетто, при ликвидациях гетто и, наконец, в концлагерях.

Сколько же их было? Образцовая работа ревизионистского историка Г.Рудольфа, опирающегося на демографические данные Заннинга (с обоими Граф солидарен, ср. с.102) дает следующие результаты: около 1930 г. в будущей германской Европе без СССР жило 6,1 млн. евреев, в СССР (в границах 1921-1939!) еще 3 млн., из которых, по мнению Рудольфа, 1/3 жила вне будущей германской оккупации, так что всего, отталкиваясь от ситуации 1930, с немцами в той или иной форме должны были столкнуться (или эмигрировать от них) 8,1 млн. чел. Из них «от 3,46 до 5 млн. пережило период «холокоста» (в том числе в довоенной и послевоенной эмиграции и т.п. и т.д. - А.Н.), а 3,1-4,64 млн. - нет». Из этих 3-4,5 млн. чел. кто-то умер от голода и болезней в концлагерях. «Нормальную» лагерную смертность (от этих самых болезней и голода) для евреев рассчитали сами ревизионисты, и она не превышает 300-400 тыс. чел. Остается, стало быть, 2,7 - 4,2 млн. чел., которые перестали существовать сверх всякой программы «депортации и концентрации» и ее издержек. На что ж их еще валить, кроме программы уничтожения как такового? Уничтожения не обязательно и не только в газовых камерах - а также и за счет искуственно созданного в изолированных гетто голода, за счет убийств в лагерях, за счет массовых убийств вне лагерей и т.д. - но во всяком случае именно за счет реализации программы уничтожения, а не обычных лагерных лишений, каковые, как считают и сами ревизионисты, на подобное число жертв бы не потянули.

Спрашивается, что делать с этой разницей? И вот тут вступает в дело заколдованное пространство России. Г.Рудольф часть жертв начисляет на счет: «сталинских массовых депортаций, сталинских рабских трудовых лагерей, потерь (солдат-евреев) в регулярных и партизанских военных действиях, жертвы погромов, произведенных независимо от немцев, естественного превышения смертности над рождаемостью..., жертв бомбежек союзников». Всех таких людей он предположительно оценивает в «1 или даже 2 млн. чел». Начинаем разбираться. Евреев в 1939 (как раз накануне западных присоединений) в СССР по переписи обитало 3020 тыс. В лагерях в это время всего-то сидело около 1 млн. чел., и евреев там явно было, мягко говоря, не большинство. Партийная элита большого числа жертв не дает. Кроме того, в лагерях товарища Сталина многие, случалось, и выживали, а пора массовых расстрелов к концу 1939 давно миновала. Никаким «массовым депортациям» евреев присоединенных западных провинций в 1939-40 не подвергали (в отличие, соответственно, от прибалтов, поляков и западноукраинцев), что даже вызвало потом приступ дополнительной нелюбви к евреям со стороны вышеперечисленных этногрупп. В Советской армии общие безвозвратные потери евреев составили 142 тыс. чел. (Там же. С.238. Красная Армия, не в пример вермахту, все это детально считала). Общие потери евреев убитыми за три недели боев в составе польской армии можно не считать вовсе, поскольку вышеназванная армия вообще особых потерь убитыми не понесла. В партизанском движении к концу 1941 года участвовало 90 тыс. человек (Там же. С.451; большинство, естественно, восточные славяне), а с конца этого года никакие евреи, кроме единиц и десятков человек, из своих гетто ни в какие партизаны податься не могли. Так что евреев-партизан и всех-то было не больше десятка тысяч. Превышение смертности евреев над рождаемостью на территориях, оккупированных национал-социализмом, учитывая его политику по отношению к евреям, надо на его счет и зачислять, а не рассматривать как побочное действие плохих погодных условий или отравлений поганками. Союзники ни гетто, ни лагеря массовым бомбежкам не подвергали - незачем было. Погромы, проведенные без санкции или приказа немцев - это либо ничтожные жертвы, либо вообще из жизни сказок. Короче говоря, списать на все эти факторы можно не 1 и не 2 миллиона, а от силы тысяч 300-350. Вычитаем - получаем 2,3-3,8 млн. уничтоженных в ходе сознательного осуществления соответствующей программы уничтожения (поскольку больше ни на что их списать не удается). Даже при оценках Рудольфа с его «1-2 миллионами» вычета, совершенно среднепотолочными, получится 1,5-2,5 млн. уничтоженных самое меньшее. Тут Рудольф делает совершенно феерический скачок и заявляет, что при неопределенности исходных статистических данных все эти цифры вообще совершенно бесполезны (Вот те на! Зачем же их было так долго вычитать и складывать?), а руководствоваться надо поданными в Красный Крест официальными (и неполными) германскими сводными данными о смертности зарегистрированных заключенных в лагерях вообще! Дальше это число делится на один «оценочный коэффициент» (поскольку умирали не только евреи), дальше множится на другой «оценочный коэффициент» (поскольку, с другой стороны, данные неполные), и получается около 450 тыс. евреев, погибших так или иначе в лагерях. Оба коэффициента совершенно произвольные, так что этот вывод вообще гроша медного не стоит. Использовать цифры, официально поданные немцами в Красный Крест, при определении числа жертв холокоста - тем более очевидный бред, поскольку: (а) множество этих жертв было убито вне лагерей и этими цифрами быть отражены не могли в принципе; (б) многие из тех, кто попал в лагерь, были уничтожены без регистрации; (в) менее всего немцы собирались сообщать в Красный Крест данные о своих истинных репрессиях вообще и о холокосте в частности. С равным успехом можно было бы использовать «наблюдения» американцев, посетивших в 1942 г. специально подготовленный для их инспекции наш концлагерь, для выяснения советского лагерного меню.

Сами Заннинг и Граф идут другим путем. У них на заколдованных просторах России происходят не чудесные депортации, а чудесное спасение. Оказывается, огромная масса польских евреев в 1939 бежала к Советам, а Советы в 1941 году подавляющую часть и этих, и всех прочих своих евреев эвакуировали и от немцев уберегли. К 22.06.1941 в СССР действительно находилось 5,2 млн.евреев (в том числе 1,3 млн. из присоединенных к Союзу польских областей, 300 тыс. - бежавших из немецкой части Польши; в самой этой части, учитывая численность еврейского населения довоенной Польши, оставалось тем самым около 1 млн. евреев) (Все цифры по еврейскому населению СССР см. по: Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С.156 и Граф, с.103). Но вот насчет эвакуации... Единственное доказательство этого чуда, которое приводит Заннинг и за ним повторяет Граф - это выступление еврейского советского функционера, секретаря Еврейского Антифашистского комитета Давида Бергельсона, который в феврале 1942 г., восхваляя партию и правительство, поблагодарил их за то, что «благодаря эвакуации было спасено абсолютное большинство евреев, живших на Украине, в Белоруссии, Латвии и Литве... там остались (неэвакуированными) лишь отдельные евреи». (Sanning, S.114; Граф, с.103).

Ноу комментс. Ревизионисты костьми ложатся, отстаивая принцип «свидетель без документа ничего не стоит» - а здесь, в ключевом вопросе, поверили на слово здравице, которую сложил товарищу Сталину «королевский еврей» в Москве 1942 года! Между тем немцы захватили территорию со всей основной массой советских евреев уже к концу июля 1941. А теперь представьте себе: июнь-июль 1941, полный крах, связи нет, пополнения, снаряды, техника гонятся на фронт так быстро, как только возможно - и посредине всего этого хаоса товарищ Сталин бросает весь железнодорожный транспорт вывозить 3-3,5 миллиона евреев (80 % от евреев, живших к западу от линии Даугава - Днепр- меньше, чем всеми мощностями не обойдешься, да и их не хватит!) во внутренние районы страны... Хрен с ней с армией, пусть себе загнется! У товарища Сталина более важная задача: он должен обеспечить группе грядущих господ историков остро необходимую им статистику (Замечательно, что недавно сам Граф стал упрекать Заннинга за это использование «показания» Бергельсона, забыв упомянуть, что раньше сам же его в этом поддерживал)!

Кстати, куда эта масса исчезла потом? 22.06.1941 было 5,2 млн. евреев, из них около 4,5 - на оккупированных в 1941-42 территориях, из них 80 % эвакуировались, то есть всего от немцев спаслось 3,6 млн.эвакуированных + 0,7 млн. евреев, не попадавших в зону оккупации - всего 4,3 млн. чел, из них около 0,2 млн. погибло на войне... итак, к 1945 должно было остаться больше 4 млн. (тем более, что из 20%, оставшихся на оккупированных территориях, по Графу тоже погибли далеко не все), а евреев в СССР не то что в 1945, а и в 1959 г., после частичного восстановления популяции, насчитывалось 2,3 млн.! С учетом этого самого восстановления в самом 1945 евреев в СССР должно было оставаться не более 1,8 млн. чел. (принимая ту же пропорцию, что в стране в целом: в 1945 г. 170 млн., в 1959 - 208 млн. См. Народы России... С.18.) - по сравнению с ожиданиями Графа недостача в 2,2 и более млн. чел.! Причем никакой эмиграции евреев из СССР в количестве, превышающем единицы тысяч человек, само собой, не было... Официальная советская статистика оценивает число советских евреев, погибших от голода и эпидемий в гетто и прямых немецких и немецко-румынских расправ, в 2,5 млн.чел (Там же. С.156.). Как видим, это число полностью согласуется с тем, что получено путем демографических подсчетов.

С этой недостачей Графу надо как-то справляться, и он выходит из положения, ссылаясь ни на кого иного, как на «сионистов»: «все сионисты сходятся во мнении, что эта цифра (2,3 млн. по переписи 1959 г.) сильно занижена. Во-первых, каждый советский гражданин может по собственному желанию назвать свою национальность, и большинство, если не все, ассимирированные евреи называют там себя русскими. Во-вторых, советский режим был заинтересован в том, чтобы под историю холокоста подвести необходимую базу, и потому намеренно стал после войны занижать число проживающих в нем евреев» (с.103). Я ж говорю, Россия - заколдованная страна... Ну, в-нулевых, если уж Граф так доверяет сионистам, чего ж он вообще книжку свою писал? Они ему и про 6 миллионов газифицированных свободно могли бы рассказать. А далее, во-первых, интересно мне было бы посмотреть на еврея, который при послевоенном товарище Сталине, а равно и при товарище Хрущеве, поперся бы в органы внутренних дел переписываться в русские по причине своей глубокой культурной ассимилированности.... Ах, с какой бы скоростью он вылетел из этих органов укрепляться в своем этническом самосознании... Во-вторых же, советский режим после своего на редкость неудачного проекта с поддержкой основания Израиля (это когда боевые организации будущего Израиля англичан взрывали в Палестине) и полного провала оного проекта в 1947-48 гг. напрочь забыл про холокост. Слово это было под запретом, а во всех историях войны старались говорить не о «погибших евреях», а о «погибших советских гражданах» в целом, были ли эти погибшие в данном месте евреями сплошь, наполовину или ни насколько. Неужто советский режим стал бы фальсифицировать перепись 1959 года ради поддержки концепции, которую сам же и упразднил?

Короче говоря, это совсем уж ни в какую. Третий путь выбрал К.Нордлинг. Он взял из «Энциклопедии иудаики» биографии 772 евреев (именитых и знаменитых, стало быть, евреев - про других там не пишут), проживавших в зоне будущей немецкой оккупации, проследил их судьбы, и выяснил, что 42 % из них эмигрировали до прихода немцев, погибло при немцах всего 13 %. Эту пропорцию он экстраполировал на общие потери европейских евреев, и получил 600 тыс. (поскольку исчислял евреев, живших в зоне будущего нацистского господства, не в 8 с лишним млн. чел., а в 4,5; Граф, который только что солидаризировался на с.102 с подсчетами Рудольфа и Заннинга с их 8 млн., на с.104 принимает выводы Нордлинга, исходивщего из вдвое меньшей цифры, да еще и с удовлетворением констатирует, что конечные результаты у них совпадают!). Ясно, что сам метод совершенно абсурден. попробуйте посчитать потери вермахта, исходя из судьбы гитлеровских фельдмаршалов - интересная получится картинка!

Итак, статистика, - если, конечно, не апеллировать к волшебной стране России, в которой миллионы евреев эвакуируются по воздуху и растворяются потом в бескрайних равнинах среди совершенно неотличимых от них русских - демографическая статистика говорит о 2-2,5 миллионах только советских евреев, уничтоженных в ходе соответствующего истребления (напоминаю, искусственным голодом в гетто и простыми зондеракциями). Всего же таковых жертв должно насчитываться 3,5-4 млн. чел., из которых не более полумиллиона погибли в силу «обычной» смертности в лагерях от недоедания, тяжкой работы и тифа; эта смертность, конечно, тоже имела прямое отношение к немецкой репрессивной политике, но не специально к политике геноцида: голод и тиф косили всех заключенных.

Кстати, ко всеобщему потрясению, в 1995 один из наиболее известных ревизионистов Дэвид Ирвинг заявил, что всего в концлагерях погибло около 4 млн. евреев, большинство из них - от голода и тифа. «Убитых было от миллиона, что является чудовищным преступлением, до четырех миллионов, в зависимости от того, что понимать под убийством. Если согнать людей в концлагеря, где они умрут от варварского обращения, тифа и эпидемий, означает убить их, тогда, я бы сказал, убито было 4 миллиона». Если Ирвингу не изменил язык, то это можно понять только так, что 3 миллиона были «убиты» в переносном смысле слова, то есть умерли в концлагерях «своей смертью» от варварского обращения и т.д., а 1 млн. - в самом что ни есть прямом. Учитывая еще и расправы на востоке, не имевшие никакого отношения к концлагерям, это даст в сумме пресловутые 6 млн. - правда, «погибших» в целом, а не специально газифицированных. До того Ирвинг говорил о 500 тыс. евреях - жертвах Холокоста, в 1996 г. - опять о «миллионе» - не уточняя, в каком смысле. На редкость странные взаимоотношения с собственной статистикой.

7. Коронные свидетельства. Речь идет о знаменитых отрывках из речей Гитлера и Гиммлера, дневниках Геббельса и бумагах Эйхмана. Никто и никогда не оспаривал их подлинности. На сайтах и в статьях ревизионистов достоверность этих текстов никогда не ставилась под сомнение (я, естественно, не могу ручаться за всех ревизионистов. Но фамилий Фориссона, Ирвинга и Графа для всех знакомых с дискуссией будет более чем достаточно). Все они писались до всякого Нюрнберга, совершенно добровольно и для себя. Ниже мы выясним, как выходит из положения ревизионизм, работая с этими источниками.

Бумаги Эйхмана. Их и нашел-то сам Ирвинг, так что касательно подлинности cомнений нет (графологическая экспертиза подтверждает). Заметки писались Эйхманом для самого себя в период его тайного пребывания в Южной Америке - даже в страшном сне не придумать, что он при этом работал на союзные суды или на холокостников. И пишет он там следующее (цитирую по самому Ирвингу): в июле 1941 года Гейдрих передал ему судьбоносные слова: «Я явился от Рейхсфюрера СС. Фюрер отдал приказ физически уничтожить евреев (Der Fuhrer hat den Befehl zur physischen Vernichtung der Juden gegeben)». Сам Ирвинг (который, по собственному признанию, всегда говорил: «Что бы там ни происходило, Гитлер не был осведомлен и не давал таких приказов») комментирует это так: «Если мы посмотрим здраво на эту фразу, мы заметим, что достаточно изменить одно-два слова, и мы получим совершенно иной смысл. Если бы там стояло не «physische Vernichtung der Juden» (физическое уничтожение евреев), а "die Ausrottung des Judentums" («искоренение/уничтожение с корнем иудаизма» или «уничтожение/истребление еврейства» в зависимости от перевода слова юдентум), то слова изменились бы лишь частично, а смысл получился бы совсем другой (...) - искоренение иудаизма. (...) Так почему все же Эйхман написал именно так, а не иначе?» Оказывается, потому, что «он сделал это бессознательно, у мозга есть изумительные синтетические и аналитические функции; мозг подавляет, искажает и преувеличивает в манере, желательной для его хозяина. И я уверен, что мозг Адольфа Эйхмана уже пробуждался в ночи, лихорадочно отыскивая смягчающие обстоятельства [в виду охоты израильтян за ним и опасности суда]. Какое могло бы быть более смягчающее обстоятельство для Адольфа Эйхмана, нежели приказ фюрера о «физическом истреблении евреев? Очевидно, Эйхман адаптировал фразу, переданную ему Гейдрихом».

Хоть стой, хоть падай. Для начала: Judentum на языке Гитлера значит именно «еврейство» как совокупность евреев, а не иудаизм. А ausrottung применительно к людям и их группам означает только «уничтожение». Так что потрясающая «адаптация» Эйхмана ровно ничего не изменяла бы. Более того, если бы эта фраза имела тот смысл, который ей желает придать Ирвинг, ситуация стала бы стопроцентно бессмысленной: шеф РСХА передает Эйхману приказ фюрера об искоренении иудаизма - не евреев, а только иудаизма! Они что, министры по делам культов? Вы представляете себе товарища Сталина, отдающего товарищу Абакумову указание о беспощадной, но сугубо духовной борьбе с ламаизмом среди калмыков?

Далее. Бедный, бедный, совершенно отупевший с перепугу Эйхман - до того перетрухавший, что с отчаяния собирается предъявить грядущему еврейскому суду в качестве смягчающего обстоятельства формальный приказ Гитлера! И так он надеется, что на грядущий еврейский суд столь веское обстоятельство подействует, что специально под эту задачу «адаптирует» сам перед собой свои воспоминания, достигая в этом сложном деле полной искренности (текст-то дневниковый и написан до всякого похищения и суда)! Нет, видит бог, никакие «растленные еврейские массы», издевательств которых так хотел избежать Гитлер на пороге самоубийства, не издевались бы над ним и его соратниками больше, чем ревизионисты. Сдается мне, что Эйхман был человеком потверже, чем рисует его Ирвинг - и страха того не знал, и поглупеть от него до такой степени не мог.

Гораздо интереснее здесь сам Ирвинг. Что бы ему стоило, походи он и в самом деле на образ сознательного лжеца-фальсификатора, рисуемый его оппонентами, изменить текст при его подготовке к печати? Кто бы это заметил? Ведь над той чушью, которую он привел в «объяснение» этого места, можно только рыдать навзрыд! Но то-то и оно: Ирвинг не лжец и не фальсификатор. Он добросовестный человек с одной стороны, и верующий - с другой. Богословы, описывая «холокост» ханаанеев, учиненный Иисусом Навином, скорее удавятся, чем сфальсифицируют соответствующую библейскую книгу. Они самым дурацким образом встанут на голову при ее комментировании - на то они и верующие, - но не посмеют изменить в ней ни единой буквы - по той же причине.

Продолжаем.

Речи Гитлера

Речь Гитлера 30 января 1939 года: «Если международное финансовое еврейство в Европе и вне ее опять преуспеет в том, чтобы втянуть народы в мировую войну, результатом будет не большевизация земли, то есть победа еврейства, а уничтожение еврейской расы в Европе (die Vernichtung der judischen Rasse in Europa)".

Речь Гитлера 8 ноября 1942: «Вспомните сессию рейхстага [30.01.1939], когда я объявил, что если еврейство воображает, что оно сможет развязать мировую войну чтобы уничтожить европейские расы, результатом будет не уничтожение европейских рас, а уничтожение еврейства в Европе. [Эти] люди всегда смеялись над моими пророчествами. Из тех, кто тогда смеялся, бесчисленное множество уже отсмеялось, а тем, кто пока еще смеется, осталось смеяться недолго».

Эти тексты на доступных мне ревизионистских сайтах вовсе не комментируются. Чтобы откомментировать в нужном духе, надо будет признать, что это дядя так шутит, дядя не укусит. Ну, можно, конечно, при желании сказать, что vernichtung что-нибудь не то значит. Правда, значит оно дословно «привести в небытие, полностью уничтожить, истребить»; единственное квазипереносное значение - в сочетаниях типа «разбить (то есть опять-таки уничтожить!) надежды», «уничтожить=посрамить соперника в любви (то есть опять-таки уничтожить, по крайней мере как соперника!)». «Vernichtung» людей - всегда «уничтожение».

Речь Гиммлера. Из Познанской речи Гиммлера 4 октября 1943 года перед чинами СС (существует голосовая запись). «Теперь насчет эвакуации евреев (Judenevakuierung), уничтожения еврейского народа (die Ausrottung des judisches Volkes). Выговорить-то это не трудно. «Еврейский народ подлежит уничтожению ("Das judische Volk wird ausgerottet"), - говорит каждый партиец, - ну да, так оно и есть, это часть наших планов, устранение евреев (Ausschaltung der Juden), уничтожение (Ausrottung), мы это и делаем, это так, мелочь!» А потом они поворачиваются, все эти славные 80 миллионов немцев, и у каждого - свой порядочный еврей. Ясное дело, все остальные свиньи, но вот этот, именно этот еврей - первый класс! Но из всех, кто так говорит, никто не наблюдал этого, никто не прошел через это. Из вас-то большинство знает, что это такое, когда 100, или 500, или 1000 трупов лежат рядами. Пройти через все это и в то же время остаться порядочными - за исключениями, вызванными человеческой слабостью, - вот что нас сделало закаленными. Это славная глава нашей истории, которая никогда не была и никогда не будет записана...»

Тут уж, казалось бы, никаких сомнений - вполне внятно предписывается поголовное уничтожение, без всяких исключений. Что делают ревизионисты? Карлос Портер и Дэвид Ирвинг полностью сохраняют весь перевод за одним-единственным исключением: ausrottung они переводят как «искоренять» (extirpate, искоренять, вырвать с корнем»), а не «уничтожить». В значении же «искоренять» ausrotten якобы может употребляться в некоем ослабленном смысле («искоренить пороки, искоренить христианство»), в частности, в этом смысле его употреблял Гитлер в 1933: «искоренить марксизм в Германии», den Marxismus aus Deutschland auszurotten, аналогично в самой познанской речи Гиммлера, в другом месте: «искоренить (ausrotten) леность». Соответственно, по Портеру, "Ein Volk auszurotten" можно перевести «уничтожить, истребить народ», а можно «избавиться от сброда, толпы» ("get rid of a rabble, crowd, mob"). [Speech of Reichsfuhrer-SS Heinrich Himmler at Posen 4 October 1943. Translation of Document No. 1919-PS, Nuremberg Trial Translated by Carlos Porter - http://codoh.org/].

Кроме того, слово ausrotten в самом значении «уничтожить» может употребляться в переносном смысле. Например, Гитлер как-то говорил, что при победе Советов состоится ausrottung немецкого народа, причем миллионы получат пулю в затылок, а миллионы будут угнаны на чужбину. Здесь ausrottung заведомо не имеет смысла поголовного истребления. Да и вообще, при отставке Бисмарка Вильгельм II вполне мог бы сказать: *«Bismarcks ausrottung», имея в виду, что человек-то Отто фон Бисмарк, конечно, уцелел, но вершитель судеб князь Бисмарк (а именно это явление называлось к этому времени словом «Бисмарк») перестал существовать.

Ох, и верно говорят про англосаксов, что они по части языков тупые... что ревизионисты, что ортодоксы... Представляю, как мучительно было читать предыдущий абзац всем, знающим немецкий. Что мы хабен? Ну, во-первых, «избавиться от» из ausrotten не получается никаким боком. Это слово во всех случаях значит «уничтожить» - пороки, религию, людей, что угодно, но именно уничтожить, ликвидировать. Потому-то во всех случаях, когда глагол ausrotten относится к людям или их группам, он и значит: «истребить, уничтожить». Только относясь к понятиям, он получает значение «искоренить» - ничуть не более «переносное», вопреки Портеру, поскольку искоренить и значит ликвидировать. Другое дело, что уничтожить леность или марксизм можно и пальцем никого не трогая, а уничтожить народ - только уничтожая народ. Вот, значит, это самое здесь и имеется в виду.

Во всех переносных значениях слово «аусроттунг» означает то же самое «уничтожение» - только не обязательно физическое уничтожение объекта, а «уничтожение объекта в каком-то важнейшем его качестве». Вильгельм II уничтожил Бисмарка как канцлера (что и было в Бисмарке самым главным). Говоря об «аусроттунге» немецкой нации Советами, Гитлер, как легко заметить, описывает уничтожение немцев именно как нации - то есть как народа, имеющего национальную государственность и образующего единое «тело нации». Но евреи, не имевшие национального государства, и вообще никакого организованного единства, могли быть «уничтожены» только в двух качествах - морально (типа «я его уничтожил» об оппоненте после удачной полемики) и физически. Надо думать, «моральное уничтожение» подставлять здесь не придет в голову никому, даже самому заядлому ревизионисту...      

Во-вторых, ну ладно, давайте переведем «искоренить еврейский народ». Ну и что это может означать, кроме его истребления? Гитлер про марксизм говорил, так хоть употребил обстоятельство места aus Deutchland, «искоренить из Германии». Из Германии искоренится, а где-то да и останется... Гиммлер никаких таких послаблений не дает. «Искоренить еврейский народ» вообще и точка. Спрашивается, как можно кого-то «искоренить» как такового, в принципе, его при этом не уничтожая?

В-третьих, свой тезис об «аусроттунге» еврейского народа Гиммлер, вообще-то, тут же и развивает, и иллюстрирует. И развивает он его так: на словах будучи всецело за «аусроттунг», всякий средний немец готов заступиться хотя бы за одного еврея, а это никуда не годится. Настоящие-то люди знают, как это делается, - и дальше про тысячу трупов в ряд. Чем же может быть «аусроттунг», если его так разъясняют, кроме поголовного уничтожения? Даже если бы это немецкое слово не значилось ни в одном словаре, его истребительное значение было бы без колебания восстановлено по одному этому контексту.

В-четвертых, полной аналогией методу Ирвинга - Портера будет следующее: некий антиревизионист натыкается в речах Артура Харриса на фразу *«Дрезден должен быть полностью уничтожен. Пусть там валяются рядами тысячи трупов». Ссылаясь на то, что во всяком языке существует и выражение «это меня совершенно уничтожило» в значении «я был подавлен, морально надломлен», этот историк торжественно заявляет: Харрис, дескать, имел намерение только пугнуть маленечко дрезденцев, нанести удар по их самолюбию, а никоим образом не убивать. А насчет «трупов» и вовсе ничего не комментирует. Что сказали бы по такому случаю гг. ревизионисты? Вот именно...

Далее Гиммлер продолжает:

«...не будет записана. Ибо мы знаем, как тяжко бы нам пришлось, если бы евреи по-прежнему оставались бы среди нас, в каждом городе, в качестве тайных саботажников, агитаторов и распространителей клеветнических слухов - во время бомбардировок, посреди страданий и лишений военного времени. Мы бы, вероятно, оказались в таком же положении, как в 1916/1917 году, если бы евреи по-прежнему сидели бы в теле германского народа. Ценности, что у них были, мы у них отобрали. Я отдал строгий приказ, выполненный группенфюрером Пёлем, чтобы эти ценности без исключения были переправлены в рейх. Мы ничего не взяли себе. Отдельные лица, не исполнившие этого приказа, были наказаны согласно моему первоначальному распоряжению: кто притронется хотя бы к одной марке, найдет свою смерть. Некоторое количество эсэсовцев - не очень большое - преступили этот приказ, и найдут свою смерть без всякой пощады. Мы имеем моральное право, [даже] долг перед нашим собственным народом, убить этот народ, который хочет убить нас (dieses Volk, das uns umbringen wollte, umzubringen). Но мы не имеем право присвоить себе при этом ни одних часов, ни единой марки, ни одной сигареты...» и т.д.

На этот раз Портер не изменяет единственно возможного здесь значения «убить», но прибавляет: «неясно, имеет ли в виду автор евреев как расу или евреев как саботажников, агитаторов и распространителей клеветнических слухов; см. выше».

Действительно, выше стоит посмотреть и увидеть: Гиммлер смеется над «славными немцами», которые находят хотя бы по одному «порядочному еврею» и хотели бы исключить его из аусроттунга. Иными словами, альтернатива Портера заведомо липовая: только что, двумя фразами выше, Гиммлер специально для дураков подчеркнул: все евреи свиньи, то есть они поголовно, как раса и есть «саботажники, агитаторы» и т.п. Специально для дураков в квадрате стоило бы напомнить, что депортировали евреев в лагеря, в полном соответствии с этой доктриной, именно как «расу», без всяких конкретных обвинений и уличений в саботаже, агитации, слухах и прочих прегрешениях (Кстати о птичках - ну и когда Германия стояла перед более ужасным крахом - в 1916/17 или в 1943/44? Связано это, конечно, было не с тем, что «среди» германского народа в 1916 были евреи, а с тем, что тогда «среди» него не было СС).

Кстати. Выше Гиммлер прямо говорит, что деяния, о которых он повествует, не подлежат записи, то есть письменной регистрации («глава, которая не была и не будет записана»). Если верить обоим переводам Портера, то получится следующее: верный Генрих не решался предать бумаге столь чудовищные и ужасающие жестокости, как депортацию и «избавление от» (не убийство!) саботажников и паникеров еврейского происхождения. Не иначе как помешался человек от чувствительности... Это кто ж такой стыдится в военное время интернировать в лагерях саботажников и вражеских агитаторов, да так, что и писать про это боится? Их и расстреливают для примера, и на всю страну громогласно об этом объявляют. А Гиммлер даже и простого интернирования до того стесняется, что ни сказать, ни в особенности пером описать... Непонятый тихий ангел, а не рейхсфюрер СС.

Дневник Геббельса

«27.03.1942. Процедура [«эвакуации евреев на восток»] весьма варварская и ее не стоит описывать здесь более определенно. Немного останется от евреев. В целом можно сказать, что около 60 процентов из них предстоит ликвидировать, и только 40 процентов могут быть использованы для принудительного труда».

«29.04.1942. С евреями во всех оккупированных областях востока разговор короткий. Десятки тысяч их ликвидированы».

Первую из этих записей Дэвид Ирвинг комментирует так: «Все, что он на самом деле говорит здесь, - это что евреи переживают весьма суровые времена (a pretty rigorous time). Их депортируют, это происходит систематически, и мало кому из них предстоит это пережить (they're being deported, it's happening in a systematic way, and not many of them are going to survive it).

Такое толкование слова «ликвидируют» - это действительно лингвистическая революция в одном отдельно взятом Ирвинге. Кстати о птичках: если кого-то даже просто депортируют так, что заранее известно: 2/3 депортируемых этой депортации не переживет - это как, запрограммированное истребление или пока что только вышивание гладью? Как, кстати, быть с тем ревизионистским тезисом, что и сами-то депортации производились прежде всего с целью использовать рабочую силу? И как понимать, что все это Геббельс пишет в 1942 году - за два года до того, как звери-союзники своими бомбежками разрушили рейх, отчего только и приключилась массовая смертность депортированных, как это утверждают ревизионисты?

Кстати, внимательному читателю пора бы удивиться: что это я все про Ирвинга да про Портера? Где Юрген Граф, с которого все начиналось? А нигде. В своей книге он про все перечисленные тексты вообще не говорит ни единого слова. В специальном разделе, посвященном источникам по Холокосту, про них нет даже и намека. Вообще-то, иди речь о ком бы то ни было другом, кроме историка-ревизиониста, это означало бы чистую и сознательную фальсификацию. На деле, как будет показано ниже (и это самое любопытное) это не совсем так.

8. Заключение по делу.

Я еще раз напоминаю: я не касаюсь излюбленной темы ревизионистов - критики «ортодоксальных» положений 2 и 3 (насчет миллионных газификаций в лагерях смерти). Не потому, что их позиции здесь неоспоримы, а потому, что все это не имеет никакого отношения к главному тезису ревизионистов - тезису о том, что сознательного истребления евреев гитлеровское руководство в жизни не замышляло и не осуществляло. Для того, чтобы с этим тезисом согласиться, мы должны будем всего-навсего признать:

- что Гиммлер, Эйхман и Геббельс самым прискорбным образом не знали немецкого языка. Выражение «физическое уничтожение евреев» Эйхман, под влиянием своего «изумительного мозга», легко путал с «искоренением еврейства», а то, в свою очередь, сливалось у него с «искоренением иудаизма». Гиммлер никак не мог уяснить себе значение слова ausrotten и лепил его к месту и не к месту с самыми невинными целями, а что объяснял при этом про сотни и тысячи трупов и невозможность делать исключение даже для одного еврея - так это свободная ассоциация, шутка гения. Геббельс заранее знал, что самой обычной, невинной депортации не переживут две трети депортируемых, и хотя сам же именовал этот процесс «ликвидацией», в душе так вовсе не считал и ничего такого не думал, и вообще в Германии ничего такого не планировали;

- что Эйхман надеялся смягчить сердца своих еврейских судей ссылкой на приказ Гитлера;

- что 2-2,5 миллиона евреев улетели от немцев в июне-июле 1941 года по воздуху на крыльях любви к Советской власти, после чего благодарный Сталин чохом зачислил их в русские, а никто и не узнал;

- что службы РСХА, нещадно и целенаправленно резавшие евреев и цыган (без всяких предлогов), белорусов и русских (ежели в районе партизаны, или подпольщики кого убили) и вообще всех, кто не нравился, к востоку от Буга, к западу от той же реки становились шелковыми и никого массово не убивали;

- что Лееб, Кюхлер, Бласковиц етс. етс., протестуя против массовых расправ служб РСХА над евреями у себя в тылу, просто перепились накануне русской и польской водки и захотели выпендриться;

- что Гитлер очень любил коллекционировать еврейских женщин и детей и собирать их помногу в одном месте, а потому в 1943-1944 годах на полную катушку сгонял их в концентрационные лагеря в Польше (поскольку никаких других причин для этого в рамках ревизионистской доктрины приискать оказывается невозможным);

- что Гитлер, Гиммлер и Гейдрих не боялись воевать со всем миром, но кишиневского цыгана-конокрада и лодзинского еврея-портного, запертого в гетто, боялись до такой дрожи в коленках, что с великим напряжением сил сгоняли их со всей Европы в те же польские лагеря (хотя и трудовых, и военных ресурсов на это тратилось немерено);

- что немцы как таковые - до того тупорылый, безмозглый, подлый и трусливый народ, что вот придет к ним оккупант с евреем-журналистом в котомке, да скажет на пустом месте: «ото ж вы суки, детей пачками стреляли!» - и вся Германия, которая и во сне ничего такого не видела, подскочит, вытянется в струнку и пятьдесят лет от нее только и будет слышно: «Я-я, натюрлих, суки и есть!»

- а впрочем, это нисколько и не удивительно, потому что немцев - что солдат, что рейхсфюреров, - вообще можно было в ту войну напугать огурцом. Солдаты без специальной накрутки в приказах никак не могли уяснить себе, что враждебное население на войне и в самом деле можно переселять из одного места в другое. Удет, услышав про то же самое, застрелился. Гиммлер не находил в себе сил в письменной форме отразить простое интернирование саботажников и враждебных агитаторов. Геббельс не желал описывать в дневнике простой эвакуации евреев на восток и именовал ее «варварской». Обращаю внимание историков-ревизионистов на срочную необходимость осветить вопрос о массовом производстве пеленок и сосок для надобностей вермахта и руководства РСХА. Описываемые ими люди без этих предметов не смогли бы обойтись и пяти минут.

- что по непостижимой немецкой деликатности защита в Нюрнберге не побоялась фантастически опозорить Советы с их липовым катынским обвинением, но наотрез отказалась делать то же самое с еще более липовыми обвинениями по Аушвицу и пр.;

- что еще в 1942 году мировое еврейство и союзники задумали навсегда оклеветать Германию, создав на века чудовищную информационную фальсификацию и страхом заставив подчиниться ей тысячи человек - свидетелей, мемуаристов, историков и т.д. При этом машине мировой дезинформации не пришло в голову даже напечатать под это дело на трофейных машинках сотню бумажонок, в которых все, что ей нужно, было бы прописано открытым текстом (вот бы получили товарищи ревизионисты свои «документы»!), а коммунисты Советов и Польши, в течение сорока лет сооружая липовые камеры смерти в Аушвице, не смогли сделать это так, чтобы их не разоблачил любой ребенок.

Может, хватит, паны добродии?

9. Как это у них получается?

И тут возникает вопрос: как это все получается у самих ревизионистов? То есть если бы они были ужасными заговорщиками-фальсификаторами-антисемитами, делающими свой гешефт, все было бы более или менее ясно - неси любую чушь, что-нибудь да прилипнет. Но ведь ничего такого нет!

- 1) надежды на признание у ревизионистов нет никакой. За свою славную детяельность они получают в основном по морде, причем очень больно и в 80 % случаев - наипохабнейше-несправедливым образом. Одни законы, формально запрещающие оспаривать факт Холокоста, представляют собой нечто совершенно невообразимое за пределами сталинской и гитлеровской империй - да и там такие вещи не додумались оформлять законами. А уж периодические физические наезды на ревизионистов вплоть до превращения их в инвалидов орлами из еврейских организаций даже и поминать не хочется - интересующийся может обратиться к ревизионистскому мартирологу по адрес www.zundelsite.org (страница Victims of Holocaust Terrorism);

- 2) ревизионисты готовы самым идиотским образом выворачивать наизнанку тексты и свидетельства у всех на виду, подставляясь своим противникам так, что те и сами бы не пожелали лучшего, но им не приходит в голову по-настоящему фальсифицировать тексты. Ирвинг издает записки Эйхмана с его «физическим уничтожением», хотя что ему стоило бы подредактировать рукопись (тем более, что он искренне верит, что у Эйхмана это подсознательная описка)! Портер, комментируя Гиммлера, выставляет себя полным идиотом, неспособным связать ни двух слов, ни двух фраз подряд - и это вместо того, чтобы попросту объявить Познанскую речь подделкой. (А что, у союзников мужичка с голосом Гиммлера не нашлось бы? И т.д. и т.п.) Нет, эти господа действительно хотят выяснять истину, не считаясь с потерями, и возвышать свой голос за свободную мысль. Они не фальсификаторы.

- 3) в таком случае, почему же они проявляют такое блистательное умение в упор не видеть слона? Почему Граф, сочиняя специальный раздел по источникам, пропускает записи Гиммлера, Эйхмана и Геббельса? Почему тот же Граф, придя недавно к выводу о том, что 80 % советских евреев, пожалуй, все же не эвакуировалось, никак не меняет по этому случаю своей статистики? Почему Ирвинг под присягой завяляет, что в дневниках Геббельса не содержится указаний на запрограммированное уничтожение евреев, когда там говорится о ликвидации десятков тысяч человек в настоящем и о ликвидации 60 % евреев в ближайшем будущем? Как все это можно делать, не будучи ни фальсификатором, ни патологическим идиотом?

- 4) По ряду признаков не похоже, что эти люди - мерзавцы и сознательные прославители мерзавцев. Однако говорят и пишут они такие вещи, что другие слова и подобрать-то трудно.

На закуску: Фориссон (довольно известный ревизионист, беседующий с Ирвингом): «Я не знаю таких ревизионистов, которые говорили бы, что [со стороны немцев] не было избиений/резни (massacres), ибо не бывает войны без избиений, особенно на Востоке, где вы имеете евреев и партизан, женщин и детей, всех перемешанных вместе».

Вот идет себе по Востоку такой мирный, никого не обижающий отряд СД. И тут на него из-за куста ка-ак кинутся партизаны! Да партизаны-то ладно, а с ними евреи! И женщины! И дети! И все они, что самое ужасное, перемешаны вместе! Тут и самый добропорядочный soldat wie andere auch не устоит и как миленький устроит фундаментальный массакр...

Но это еще что. Эрнст Цюндель, так сказать, самый «народный» ревизионист (стопроцентный дилетант, большой и искренний специалист по подледной антарктической базе гитлеровцев, существующей до сих пор и рассылающей по миру летающие тарелки), объясняет: «Международное еврейство еще в 1933 объявило войну Германии, призывая мир бойкотировать германские товары. Поэтому Гитлер был вправе всех евреев рассматривать как военнопленных, и, следовательно, интернировать их в концлагерях». М-да. Вот берем еврея Пупкина, обер-лейтенанта первой мировой войны. Воевал он себе за родимый фатерланд, ни в каких провинностях перед Германией уличен не был, член общества и получает зарплату. По случаю того, что какие-то заокеанские евреи решили в 1933 году обидеть Германию, эта самая Германия, оказывается, имеет полное право его, Пупкина, своего гражданина и защитника, не предъявляя ему каких бы то ни было, даже самых надуманных обвинений: (а) ошельмовать и вычеркнуть из списка граждан, лишив кучи прав; (б) в государственном порядке запретить ему спать с расовополноценными бабами (а расовополноценным бабам - спать с ним) - смотри Нюрнбергское рассен-законодательство; (в) в 1939 г. выпустить за подписью папы Мюллера специальную директиву о том, что если Пупкин все не унимается и продолжает дружески общаться со своими старыми арийскими друзьями (а они, суки, тоже не понимают, чего от них требуют кровь и честь), то друзей - под охранный арест, а Пупкина - в концлагерь; (г) в 1941-42 гг. уже совершенно независимо от поведения Пупкина заключить его в этот самый концлагерь, где он к 45-му и помрет от голода, тифа и «варварского обращения». И вот на все на это самое, по мнению господина Цюнделя, Германское народное сообщество имело в вышеописанных обстоятельствах «экономической войны с мировым еврейством» полное право. Так он понимает честь и справедливость, в защиту коих буквально в голос вопиет на своем сайте. Вообще-то то, что он называет честью и справедливостью, называется самым поганым клятвопреступлением и предательством своих и по качеству смердит куда как хуже любого Бабьего Яра. С чужаками на войне многие в разные времена поступали с чудовищной жестокостью, но даже и эти многие понимали, что вычеркивать «своего» из числа «своих» и сживать со свету без определенной вины - самое последнее дело.

Упс. Странно, кстати, что господину Цюнделю не приходит в голову та элементарная мысль, что, следуя его принципу групповой ответственности, родственники евреев, брошенных в лагеря, имели бы полное право, даже и не придумывая никаких сказок про холокост, пустить в распыл всю Германию. И оснований к этому у них было бы не в пример больше, чем у Гитлера: жители Германии, включая немецких евреев, заведомо и формально состояли в обязательном союзе друг с другом, друг за друга воевали и т.п. и т.д., чего о Пупкине и международных еврейских врагах Германии сказать нельзя; да и агитировать за экономический бойкот - это, мягко говоря, не совсем то, что силой бросить в концлагеря. Между тем господин Цюндель обижается даже и на англичан за бомбежки.

Дэвиду Ирвингу, самому высоколобому из ревизионистов (в Антарктиду он не играет), принадлежит другая задушевная мысль: о плане депортации всех европейских евреев на Мадагаскар, где они бы и жили в полной изоляции, он говорит: «загнать (to sweep) всех евреев Европы на корабли и отвезти их гуртом (lock, stock, and barrel) на Мадагаскар, так что они оказались бы на острове, где ни они не смогли бы донимать соседей, ни соседи - их, - я всегда говорил, и я скажу это здесь опять, даже рискуя нажить новых врагов, что, по-моему, это было бы идеальным решением вечной мировой трагедии».

Иными словами, поступить только что означенным манером со своим берлинским Пупкиным (а хоть бы и с чужой лодзинской Нехамой - тоже не имевшей никакого отношения к Ноябрьской революции и американским воротилам) было бы, по мнению Ирвинга, «идеальным решением вечной мировой трагедии». Самое замечательное: когда в ответ на все на это евреи (и неевреи) считают Ирвинга большой сволочью, он на них искренне обижается и аттестует как сионистов и сионистских пособников - как будто бы для того, чтобы с крайней гадливостью относиться к гражданам, толкующим справедливость и «идеалы» по Ирвингу, нужно быть сионистом, антисионистом или неокантианцем. В общем, его отношение к «Jews community» строится в точности по системе: «Мыкола, ты шо, обидевся?»

Короче, странные у них представления о прекрасном. Казалось бы, если своего же собственного соотечественника можно без всякой вины унизить, обездолить и запереть в концлагерь, почему бы его для простоты и не пришить тут же? Для человека с головой - ни почему. Именно поэтому Гитлер с Гиммлером так спокойно и прошли всю эту дорожку от самого начала до самого конца, не видя на ней никаких барьеров. Именно поэтому Гиммлер был вполне способен отмотать эту дорожку и обратно, от конца к началу; проведя в апреле 1945 г. переговоры с высоким функционером Всемирного Еврейского Конгресса, Норбертом Мазуром, и ни на что, конечно, особенно уже не надеясь, он сказал Мазуру, провожая его на прощанье: «А знаете, господин Мазур, поговори мы так с вами лет десять тому назад, может быть, и не было бы этой войны!»

Ревизионисты же, поистине, являют собой восьмое чудо света: сами, без всякого принуждения, они заявляют себя сторонниками предательского и жестокого притеснения; они с энтузиазмом прославляют идею Гитлера повсеместно лишить евреев гражданских прав и вышвырнуть их «гуртом» в большое тропическое гетто или похватать их по всей Европе и бросить в концлагеря - но готовы лечь костьми, чтобы доказать, что убивать их он не собирался.

Что же у них за логика, позволяющая (или заставляющая) проводить границу правого и неправого именно так? Поскольку внутренней логики в этом нет никакой, обратимся к внешней. Таковая немедленно находится: в том, что Гитлер сгонял евреев в концлагеря, а также хотел отправить их на Мадагаскар, ревизионисты сомневаться не могут. А то, что он евреев еще и истреблял, категорически отрицают. И границы своего добра и зла они проводят в точности по этому рубежу. Это значит, что проводят они эти границы ad hoc - попросту так, чтобы их вариант Гитлера в любом случае не перешел эту грань. То есть преступление, которое он заведомо собирался совершить, признается добром; а то, которое он вроде бы делать не собирался - объявляется злом и отвергается категорически. Таким образом, ревизионисты - по крайней мере Цюндель и Ирвинг - не подстраивают Гитлера под свое понимание добра и зла, а, наоборот, само свое понимание добра и зла строят «под Гитлера». Это довольно существенно, поскольку Гитлер для них тем самым оказывается нравственным мерилом = то есть богом или пророком некоей этической религии откровения. Подтверждения этому обстоятельству валят валом. К примеру говоря, подобный бог/пророк по определению непогрешим; если невооруженным глазом видно, что все-таки погрешим, адепт обязан этого не видеть в упор. Именно так и ведет себя Ирвинг: натыкаясь на текст Эйхмана, в котором недвусмысленно сказано, что Гитлер предписал «физически уничтожить» евреев, Ирвинг делает вывод, абсурдный для ученого, но совершенно оправданный для верующего: такого быть не может, потому что не может такого быть - значит, ошибся Эйхман, подсознательно «адаптировавший» текст.

- 5) Ирвинг говорит о том, что депортация евреев на Мадагаскар и их изоляция на оном была бы «идеальным решением вечной трагедии» - то есть взаимоотношений евреев с арийцами (больше под «вечной трагедией» в данном контексте ничего пониматься не может). Отсюда неопровержимо вытекает, что Ирвинг разделяет общую мифологию фюрера - про великое еврейско-арийское расовое противостояние и необходимость (по меньшей мере) сегрегации для его правильного разрешения.

А вот теперь можно подводить промежуточные итоги. Ревизионисты очень возмущаются, когда их обвиняют в неонацизме. Это действительно чистое пустословие, поскольку слово «неонацизм» не имеет никакого определенного смысла, да и «нацизм» имеет ненамного больший. Гораздо существеннее следующее:

- (I) ревизионисты (по крайней мере Ирвинг и Цюндель) разделяют гитлеровскую «расово-дуалистическую мифологию», сам же Гитлер для них непогрешимый пророк: что он заведомо сделал, по определению хорошо; а что было бы заведомо плохо, того он по определению делать не мог;

- (II) ревизионисты готовы на большие жертвы, отстаивая то, что они считают истиной, и при этом не идут на сознательные фальсификации;

- (III) тем не менее ревизионисты «борются за истину» с такими натяжками и необъяснимыми логическими провалами и умолчаниями, что их однозначно надо было бы считать злонамеренными фальсификаторами, не сделай мы только что наблюдения II.

Все этот очень хорошо согласуется одно с другим. Ученые - ортодоксальные, неортодоксальные, анфан террибли и винни-пухи - так себя не ведут. Они не могут включать свои мозги от сих до сих и выключать их в строго определенных местах - и сами не осознавать этого. Но так - и только так - ведут себя адепты любой «сверхценной» этической религии откровения. Они не борются за научную истину, а отстаивают свою веру. При этом они способны проявлять более чем достаточную готовность к мученичеству, но критически относиться к собственной догматике неспособны. Если в этой области их приведут к противоречию, они вывернутся наизнанку, но не увидят его в упор, или просто промолчат, напрочь отключив в этом случае логическое восприятие и не воспринимая больше ни дискуссии, ни собеседника. Именно так во всех подробностях ведут себя ревизионисты.

Ревизионисты - не полуеретическая научная школа и не фальсификаторы-антисемиты - во всяком случае, не в большей степени, чем Мухаммад, изрекая Коран, был филологом, или фальсификатором Божественного откровения, или ненавистником христиан. Ревизионизм - нормальная, полноценная (хотя и очень малочисленная по количеству адептов) сверхценная религия. Все положенные причиндалы у нее есть:

- непогрешимый пророк/Бог, принесший сам себя в жертву в час мировой катастрофы,

- его наследие, которому надлежит когда-нибудь восторжествовать,

- его демонический враг - «супостат свободных народов» (Граф) в лице мирового сионизма, какового супостата пророк/бог пытался было «изолировать, но сохранить», заперев в магически огороженном месте (концлагеря, Мадагаскар) - но, к сожалению, не преуспел, и «супостат» вырвался на свободу, на неопределенное время захватив власть над миром (причем власть чисто магическую/гипнотическую, поскольку миллионы людей безоговорочно верят «супостату народов» на слово, какую бы несусветную чушь про пророка он не выдумал);

- его апостолы-ревизионисты, которым предназначено сломить «супостата» и заставить воссиять истину (Граф рисует совершенно апокалиптическую картину торжества оной истины и краха сионизма после разоблачения «лжи о холокосте»; по-видимому, он полагает, что когда «народы» разуверятся в холокосте, израильская армия заплачет горючими слезами и саморасточится).

Вполне нормальная эсхатология, только начало цикла несколько спрессовано, так что Самопринесение Бога в жертву совпадает с Временным Торжеством Анти-Бога (мир отпал от Бога и временно достался в управление его демоническим антагонистам - классический Апокалипсис с его Антихристом и его кратковременным владычеством накануне полного падения).

Этим все и объясняется. Оппоненты ревизионистов все удивляются, почему с какого-то момента дискуссии те прсто замолкают или злобно/тяжело/иронически огрызаются, по системе «знаю, да не скажу» - хотя сказать им явно нечего. Что же тут удивительного? Как поведет себя любой священник, мулла или раввин, когда его наконец-то припрут к стене? Он скорбно возведет очи горе, укорит с высоты своего величия невежественных вопрошателей и не будет метать бисера перед свиньями (тем более, что и бисера-то у него никакого нет). Что и делают ревизионисты.

Оппоненты ревизионистов удивляются, что те выступают за свободу мысли и дискуссии, но при этом систематически уклоняются от обсуждения ряда вопросов, а свободное выражение антагонистического им мнения нисколько не приветствуют. Для ученых это нонсенс, для мюридов - норма. Какая богооткровенная религия не требовала для себя свободы, ссылаясь на принципы свободы совести? И какая богооткровенная религия не попирала с превеликой охотой эту самую свободу, когда речь шла не о ней самой, а о соперничаюшем вероисповедании?

Оппоненты ревизионистов удивляются характерному для последних странному сочетанию мученического пафоса, тяжелых обид, параноидального поиска мирового заговора, стоящего за любым возражением (с «сионистских» ли позиций оно производится, или нет), и отрывисто-саркастическими, но совершенно беспредметными эскападами по всем названным поводам. Все это совершенно невероятно для историков, но так же обычно для сверхценной религии, если она сознает себя абсолютно истинной и обреченной на победу «в духе», но покамест весьма слабой и гонимой физически.

Самое поразительное, что мы могли заметить в ревизионистах - это сочетание искренности, истовости, добросовестности - и вместе с тем очевидного вранья, которое на фоне всего вышесказанного может быть только бессознательным, но плотно контролирующим сознание самообманом. Все это явления, свойственные только догматическим сверхценным учениям и описанные еще Оруэллом под названием «двоемыслия» и «самостопа».